Священная книга оборотня - Страница 29

— Надо по коридору пройти. Там еще и душ.

— Ты правда в этой конуре живешь?

— Почему конура? — сказала я. — По планировке больше мансарду напоминает, как у адвоката или политтехнолога. Loft, это сейчас модно. Потолок здесь косой, потому что сверху трибуны проходят. Романтично.

— А как же ты здесь без света?

— Вон под потолком стеклышко, видите? Это окно. Когда солнце встает, сюда падает очень красивый луч. Вообще я и в темноте неплохо вижу.

Он еще раз оглядел мое жилище.

— В этих мешках твое барахлишко?

— Можно и так сказать.

— Велосипед тоже твой?

— Да, — сказала я. — Хороший велосипед, кстати — дисковые тормоза, вилка из углепластика.

— Компьютер тоже из углепластика? — хмыкнул он.

— Будете смеяться, угадали. Это редкая модель «Vaio», их «Сони» только для Японии делает. Самый легкий ноутбук в мире.

— Понятно. Поэтому на картонной коробке стоит, да? Вместо стола? Перед гостями не стыдно?

Его тон стал меня задевать.

— Знаете, Владимир Михайлович, — ответила я, — если сказать честно, я даже не знаю, к чему я испытываю большее равнодушие — к виду окружающих меня вещей или ко мнениям окружающих меня граждан. И то и другое слишком быстро остается в прошлом, чтобы я, как это говорят, парилась.

— В общем, бомжатник, — подвел он итог. — Участковый про эту хавиру знает?

— Хотите направить?

— Посмотрю на твое поведение. Ну, пошли.

До машины мы дошли молча, только Михалыч два раза выругался — первый раз, когда надо было протиснуться через щель между двумя фанерными щитами, а второй — когда надо было поднырнуть под перегородку.

— Пожалуйста, не материтесь, — попросила я.

— Я рукав порвал. Как ты здесь свой велосипед протаскиваешь?

— Запросто. Летом я его снаружи оставляю. Кто сюда полезет.

— Да, — сказал он, — это точно.

Машина стояла за воротами спорткомплекса. Значит, был шанс, что визит Михалыча останется незамеченным. Хотя какая разница? Местные могут ничего не замечать еще сто лет, но ведь Михалыч и его контора теперь все знают. Просто так они с меня не слезут. Придется искать новое жилье, подумала я, в какой уже раз…

Когда мы отъехали от спорткомплекса, Михалыч вдруг протянул мне алую розу с длинной ножкой. Я даже не поняла, откуда он ее вытащил, так это было неожиданно. Роза совсем недавно раскрылась, на ней еще блестела роса.

— Спасибо, — сказала я, беря цветок. — Я тронута. Но сразу хочу сказать, что между нами вряд ли…

— Это не от меня, — перебил он. — Шеф просил передать. Сказал, чтобы ты по дороге подумала над смыслом.

— Хорошо, — сказала я, — подумаю. А по какому прибору вы меня видели?

Он сунул руку в карман пиджака и вынул маленький предмет вроде портсигара с экранчиком, как у цифровой камеры. На портсигаре было несколько кнопок, но выглядел он в целом невыразительно.

— Это пеленгатор.

— И что он ловит?

— Сигналы, — сказал Михалыч. — Дай свою сумку.

Я протянула ему свою сумочку. У следующего светофора он взял ее за ремешок, вывернул его и показал мне маленький кружок темной фольги, размером меньше копейки. Он был совсем тонким и держался на клейком слое. Я бы никогда его не заметила — или решила бы, что это какой-то лейбл.

— И когда вы его мне прицепили?

— А когда мы в комнату шли шампанское пить, — сказал он и ухмыльнулся.

— Зачем? Ко мне такие серьезные вопросы?

— В общем, да, — сказал он. — Но теперь уже не у меня. Ничего, шеф тебя на чистую воду выведет… И не таких разъясняли. Я ему, кстати, сказал, чем ты занимаешься.

Происходящее совсем перестало мне нравиться, но было уже поздно метаться: мы приближались к знакомому дому. Проехав через двор, машина нырнула в металлические ворота гаража, которые немедленно закрылись, отрезав нас от мира.

— Выходи, приехали.

Как только Михалыч вылез, я положила розу на его сиденье — ее длинный шипастый стебель практически сливался с ним по цвету, и был хороший шанс, что Михалыч с размаху усядется на него своим крепким задом.

— Сымай обувь, — сказал он, когда я вылезла следом.

— Меня чего, на расстрел ведут?

— Как выйдет, — хмыкнул он. — Вон тапочки у лифта.

Я огляделась. Круглая дыра в потолке, стальной шест, спиральная лестница — мы были в памятном месте. Но теперь в гараже горел свет, и я заметила дверь лифта, на которую не обратила внимания в прошлый раз. Перед ней на полу стояло несколько пар сменной обуви разнообразного вида. Я выбрала синие тапочки с круглыми помпонами — у них был такой трогательно-беззащитный вид, что обидеть надевшую их девушку мог только изверг.

Дверь лифта открылась, и Михалыч жестом пригласил меня внутрь. На панели были две большие треугольные кнопки, соединявшиеся в ромб. Михалыч нажал на верхний треугольник, и лифт мощным рывком оторвал нас от земли.

Когда через несколько секунд дверь открылась, меня ослепил падающий со всех сторон свет. В лучах и радужных вихрях этого света стоял Александр. На нем был военный мундир и марлевая маска, закрывавшая лицо.

— Здравствуй, Ада, — сказал он. — Добро пожаловать. Нет, Михалыч, извини — тебя не приглашаю. Сегодня ты будешь лишним…

*

Я обратила внимание на пентхаус еще в свой первый визит. Только я не догадалась, что это пентхаус — снизу он напоминал темную кнопку на конце огромного бетонного карандаша. Его можно было принять за надстройку с моторами лифтов, какое-нибудь техническое помещение или бойлерную. Но эти бирюзовые стены, оказывается, были прозрачными изнутри.